Отставка Арсена Авакова и последовавшие за ней репрессии против активистов Национального Корпуса пускай с точки зрения обывателя и грянули, как гром среди ясного неба, на самом деле выглядят весьма логичным развитием правления Владимира Зеленского и стопроцентно соответствуют задачам, которые ставит себе власть на втором постмайданном этапе. Ибо вслед за временем разбрасывания камней, неизбежно и логично наступает время их сбора. Вопрос лишь в том, в чью корзинку будут эти камни собирать, каким будет состав сборщиков, и главное — какими будут расценки на собранные камни. Ведь сборщикам можно платить, а можно — наоборот, брать плату за право сбора. И это уже политика.
Между тем, стремительность развития ситуации настолько ошарашила наблюдателей, что на высоком экспертном уровне, как в Украине, так и за ее пределами стали произносить слово «денацификация». И не в контексте какого-то далекого будущего Украины, которое наступит Бог весть когда, а в смысле здесь и сейчас. Справедливо ли это предположение? И да, и нет, как посмотреть.
Для правильного же понимания ситуации важно взглянуть на проблему нацизма в Украине не в политическом, а в сугубо криминальном контексте. Ибо трудно поверить в искренность украинских ультраправых, разрушивших под патриотические лозунги свою страну. В то время, как настоящие нацисты из первой половины ХХ века совершали технологические инфраструктурные и промышленные прорывы, нацисты современные заряжены исключительно на саморазрушение. И это, при сходстве атрибутов, совсем другая идеология, Какая? Да никакая! Это вообще не идеология, а «травести».
Когда-то, в ещё советской школе, после очередного показа по ТВ фильма «17 мгновений весны», школьники заигрались: сделали аусвайсы с именами деятелей Третьего Рейха, написали сами себе характеристики с формулировками «истинный ариец» и «характер нордический», ну, и, конечно же, хулиганили разными способами да зиговали. Оставаясь, разумеется, обычными советскими пионерами. Потом самым отважным пришло в голову напугать зигой школьную медсестру. Итог понятен. Новоиспеченную ячейку СС накрыли контрразведчики во главе с физруком, трудовиком и завхозом, и здорово накрутив уши тринадцатилетним штардантен-группен и рейхс-фюрерам, потащили их к завучу по воспитательной работе.
Вот и украинский нацизм — это из той же серии. Просто пионеры подросли, а физрук с трудовиком — состарились. Но самое страшное: завуч по воспитательной работе, оставшись без мужской подмоги, не профилактическую беседу провёла, а поощрила. И даже разрешила дежурным рисовать на специальной повязке дежурного свастику. Не трудно догадаться, каким оказался итог. Школа, оказавшаяся, по сути, в руках хулиганов, выполняющих функции дежурных, превратилась в ад. И одним из главных элементов ада стало вымогательство денег и ценностей у слабых.
Разумеется, такая школьная политика не может длиться вечно. Разумеется, хулиганы в какой-то момент окажутся разоружены и разогнаны, а свастики с повязок исчезнут. Но это, после того как побили учителей-мужчин, стало сложной, почти неразрешимой проблемой. И единственный способ ее решить — это действовать постепенно. Одних оставить, других — самых буйных — репрессировать, или ликвидировать. В школьной аналогии — выгнать в ПТУ. Но не всех скопом, разумеется, а игрой в слабое звено.
Вот и с украинскими хулиганами, возомнившими себя нацистами, все точно также. Только все как бы по-взрослому. И на кону, соответственно, вопросы куда более сложные. Земельная реформа, например. Представляете, что значит ее начать при наличии всех этих ультраправых групп, да ещё и частично включённых в систему МВД? Назвать это бандитизмом — это не сказать фактически ничего. В то же время, реформа без нацистов в стране — это массовые протесты обезземеливаемого селянина, обменивающего на деньги реальные средства производства. То есть, землю. А значит, для подавления протестов они нужны как воздух.
А ещё разница между описанной школьной ситуацией и украинской реальностью в том, что все ведь не понарошку.
И не только хулиганы, но и актив. И вместо трудовика с физруком хаосу из общества противостоят огромные структуры. И действуют они в методологии борьбы с криминалом из 90х. В частности, инфильтрацией агентуры. И получается уже система, в которой все переплетено настолько, что поведение этой системы куда сложнее школьной. Сегодня правила диктуют криминальные босы, а завтра внедрённый полицейский возглавит организацию. И деконструирует ее по кирпичикам. Как, кстати, было и с криминалом. Но не полностью, а ровно настолько, насколько, увы, это необходимо для решения стратегических вопросов.
