В 2022 году британский журнал The Economist открывает постоянную рубрику «Культура», и первую тематическую колонку посвятил теме культурных войн. Конкретнее — сносу памятникам деятелям эпохи колониализма и рабовладения. Напомню, прокатившиеся по западным странам в прошлом и позапрошлом годах массовые акции протеста сопровождались, помимо драк с полицией и погромов магазинов, также масштабными актами вандализма в отношении городских памятников и статуй, что, как ни странно, вызвало резонанс не в странах, где имели место упомянутые волнения, а на территории бывшего СССР. И если западное общество, в целом, приняло и даже поддержало претензии к таким фигурам как Христофор Колумб, или генерал Ли, то у нас эти акты вандализма было принято сравнивать подобными ритуалами отказа от прошлого, имевшими место в Украине 2014-2015гг. При этом, данное сравнение носило поверхностный характер — никому почему-то не приходило в голову отметить абсолютную противоположность, как любят говорить в отечественных медиа, «адженты» антикоммунистической и антиколониальной и антирабовладельческой парадигмы. На Западе под снос идут памятники историческим персонажам, устанавливавшим режим тотальной несправедливости, а у нас — наоборот. И это, на мой взгляд, очень важно, ибо дело вовсе не в памятниках и не вандалах. Дело в тех ценностях, которые мы отправляем в топку культуры отмены, и ценностями, руководствуясь которыми мы это делаем.
«Они сбросили статую с пьедестала и утопили в гавани Бристоля. Своей вины никто не отрицал. Тем не менее, британские присяжные оправдали четырех обвиняемых, защищавших себя от обвинений не путем разного рода алиби, но говоривших об истории и искусстве. Таковы обстоятельства и итоги процесса о вандализме — сносе статуи в Эдварда Колстона, работорговца, так же прославившегося в качестве филантропа и мецената, и умершего в 1721 году. Очевидно, этот прецедент четко отражает настроения в среде современных британских, и в целом западных интеллектуалов, разделивших мнение оказавшихся на скамье подсудимых активистов, что настоящим преступлением было то, что памятник такому чудовищу простоял до сих пор».
Именно так, напомню, оправдывали свои действия украинские правые в период 2010-2014гг, когда нападения на памятники советской эпохи уже носили регулярный характер, но все ещё вызывали дискуссию в обществе и отправляли вандалов на скамью подсудимых. Вот только повестки были противоположными. По сути, украинские национал-активисты с их арийскими культами и радикальным национализмом — это продолжение расистской идеологии, адептами которой были деятели, запечатлённые на сносимых на Западе статуях. В то время как западные протестующие, например, в Сиэтле, собирались у памятника столь ненавидимого Коханивским сотоварищи Ленина.
«Современный мир, с присущим ему национализмом и бурлящими идеологическими противоречия принято обвинять в возведении новых и новых границ и барьеров: людьми, сословиями, государствами, политическими лагерями. Между тем, касательно целого ряда вопросов эти границы наоборот размываются. Например, граница между политикой и культурой, или граница между управлением государством и искусством сцены. Когда новости соперничают за внимание с индустрией развлечений, они непременно превращаются в мем и мыльную оперу, и в то же время артисты получают существенное преимущество в случае избрания ими карьеры в сфере политики. И везде, от Франции до Украины мы видим триумф шоуменов от политики. Поэты больше не считаются неформальными законодателями трендов и больше, чем поэтами, их место заняли активисты, звезды спорта и прочие Даже авторы книг для детей теперь имеют больше права голоса, нежели поэты».
Тема артистов и актеров во власти — это очевидный камень в наш огород. Точнее, не камень конечно же, но попытка осмыслить новые реалии, и, в частности, украинские.
«Процесс в Бристоле вскрыл еще один важный момент в вопросе о размывании границ — размываются границы между настоящим и прошлым. Эдварда Колстона не вспоминали долгие годы — и вот, 300 лет спустя после смерти его имя снова становится темой новостей. Десять лет назад никто бы ни за что не поверил, что министры-консерваторы будут поностить скромного управляющего загородными резиденциями, перечислившего уйму денег на добрые дела, в связи с колониальным происхождением его капиталов. Споры на историческую тему явление, разумеется, не новое, ибо тот, кто контролирует прошлое — контролирует и настоящее. Но никогда ранее исторические и культурные войны не велись с таким ожесточением, чтобы выплескиваться на улицы постколониальных городов, или приводить к увольнению университетских профессоров за их убеждения».
У нас идеологическая нетерпимость принимает ещё более чудовищный характер. Речь идёт уже не об увольнении профессоров, например, истории за «неправильные» точки зрения, но и об уголовном преследовании инакомыслия, о размещенных в интернете реестрах нелояльных граждан, с которым специалисты по HR согласовывают резюме, и т.п. дичи.
«Споры о том, чья история обретает актуальность, как и кем она рассказывается — это, по сути, борьба за право на власть и в целом добродетель. Приверженцы «культуры отмены», этого мрачного оксюморона, считают, что некоторые люди, живые и мертвые, слишком дискредитированы, чтобы их вообще можно было услышать. В этих затяжных культурных войнах у The Economist нет фиксированной стороны. Но и мы не нейтральны. Наши либеральные принципы предполагают, что противоречивые голоса должны быть слышны, а некоторые статуи должны быть снесены», —
и тут тоже трудно не согласиться. Вот только генерал Ватутин, чью киевскую могилу оскверняют чуть ли не на регулярной основе, ничем себя не дискредитировал, кроме, разумеется, роли полководца второй мировой войне, против фашистов, которые по неясным для меня причинам стали популярными в Украине.
«Роль культуры в политике — не единственная причина, по которой вопросы культуры обретают дополнительную актуальность. Локаут, и связанный с ним дефицит культурной жизни стал мощным драйвером для развития культуры. Даже когда галереи и театры закрылись, культурные технологии развивались в утроенном темпе, дабы восполнить тягу людей к высокому. И если сегодня пандемия covid-19 изменила практики в сфере искусства и его распространения, то уже в ближайшее время случится обратное: деятели культуры будут формировать нашу память о пандемии, а мы будем наблюдать», — подитоживает авторитетное издание.
И мы тоже будем наблюдать. И в частности, будем наблюдать как при столь противоположных дискурсах, но оказавшись в похожих объективных обстоятельствах, постсоветские и западные общества и прежде всего их протестный сегмент, будут приходить к общему идеологическому знаменателю.
