Украинские военкомы рыщут по улицам и торговым центрам, отлавливая мужчин призывного возраста. Как разъяснили в КГГА, пункты отлова граждан будут организовывать даже в метро. Тем временем, военные снова минируют подступы к Киеву. Эксперты на телемарафоне говорят о скором контрнаступлении и хвалят военный гений Залужного в то время, как российские войска занимают вдруг ставший ненужным Соледар. Ненужным становится и Бахмут, который вот-вот вновь станет Артемовском, если, конечно, там останется хоть что-то, что можно как-то назвать.
Когда фронт не движется, или движется медленно, главными инфоповодами, призванными подбадривать общество, становятся сообщения о массовых убийствах. В новогоднюю ночь украинская артиллерия успешно ударила по расположению россиян (дэнээровцев) в Макеевке. Убили сто-пятьсот человек. На Рождество россияне заявили об ударе возмездия — якобы они тоже ударили по расположению украинцев в Краматорске, а потом Херсоне. Якобы тоже много убили. И те и другие публикуют какие-то видеоотчеты, из которых не разобрать ни масштабов, ни даже потерпевше стороны, но выглядит духоподъемно — общество, и российское и украинское очень бодрит вид трупов, особенно если им говорят, что это трупы врагов.
Александр Лукашенко в ходе совместных росийско-белорусских учений выступил перед российскими военными. В военной форме, разумеется, и прямо в армейской палатке. Говорил о том, как важно учиться друг у друга. А еще о дружбе российского и белорусского народов, которой угрожают некие темные силы. Говорил, как всегда, убедительно, с продуманными своевременными паузами и прибаутками. В ответ, из-под касок и балаклав на Александра Рыгорыча смотрели три десятка пар стеклянных глаз профессиональных убийц. Ибо профессия военного — это убийство. Более ничего он уметь, собственно, и не должен. Если в мирное время военный — это откормленный лучше-хуже (от воровитости начальства зависит) бездельник и раздолбай, то во время войны он становится тем, кем должен быть — убийцей.
Лукашенко это было непривычно. Он, надевая форму, привык к аудитории бездельников и (во время выступления перед ментами) человеков-собак. А тут совсем другое. А потому в глазах белорусского Бацьки читался если не страх, то определенный мандраж. А как может быть иначе при встрече с немигающими рептильными глазами, готовыми в любой момент выполнить любой кровожадный приказ.
Западные разведки, впрочем, не верят в новое нападение на Украину с севера. Год назад они не ошиблись предсказывая переход российских учений в войну, но это не значит, что сегодня они не могут ошибаться. Хотя совершенно не секрет, что знают они о планах россиян много. Да и отрицание это вовсе не значит, что Запад не ожидает, а Россия не планирует. Минирует же украинская армия северные подступы к столице, а значит причины тому есть. А то, что пугать не хотят — так и без российского наступления военкомы превратились в охотников за головами, а если еще и объявить о скором наступлении врага, так мужское население даже за хлебушком выходить перестанет, и ловить станет некого.
Еще один трак, отрабатываемый украинской пропагандой в период новогодне-рождественского затишья перед бурей — это военный гений Валерия Залужного. Отбил, дескать, и Харьковщину, и Херсон. Оно и понятно, если во главе гениальный полководец, то и умирать нестрашно. А тот факт, что россияне оставили эти территории фактически без боя — дело десятое. Главное объявить это дело битвами: «битва за Балаклею», «битва за Херсон», и повторить достаточное количество раз. Все и поверят, что там была битва. А значит и убито было много-много российский солдат. А потому — гип-гип ура!, и Залужный — Александр Македонский наших дней. У россиян Суровикин, почти Суворов, а у нас целый Македонский. И как полагается всем македонским (не буду напоминать слово, которое мемологи к нему добавляют), людей не щадит, а требует ужесточения ответственности для солдат за уход с позиций. Предложение не очень похожее на подготовку к наступлению, скорее к стоянию на смерть. Но это не важно, ибо гению общество готово простить даже оплаченные кровью элитные авто, которые наш македонский дарит любовницам.
В общем, несмотря на разговоры о наступлениях и контрнатуплениях, похоже что ничего подобного в ближайшие месяцы ожидать не стоит. Армии будут угрожать друг другу и укрепляться. Война будет приобретать все более позиционный характер, а потому ее главным пропагандистским моментом станет хвастовство количеством убитых противников и кровавые видео, все более сводящие общество с ума. И никакого просвета. Оружие будет поступать и из России и с Запада. Оно будет и дальше становиться все сильнее и эффективней, и наносить стране все большие и большие разрушения, многие из которых окажутся невосполнимыми.
Но вот главная невосполнимая потеря, о которой не хотят думать ни в Кремле, ни на Банковой — это люди. Постсоветские политики вообще не верят в важность этого фактора, а потому и государства, которые они построили, античеловечны во всех отношениях. Люди — это скорее неудобная реальность, с которой им все время приходится считаться — путаются под ногами, чего-то требуют. Не будь их — можно было бы даже и не воевать, наверное. А так преходится — другой работы для них все равно нет, а кормить просто так — так мы не Америка и не Канада с Европой. Нечего. У нас не забалуешь.
Но убитые мужчины — это еще полбеды. Главное — из Украины уехали женщины и дети. И эта потеря невосполнима. Ибо нация без женщин и детей — это уже и не нация, а сечь. Там все ходят гордыми в камуфляже, вот только будущее от этих однополых игр не родится. По сути, Украина обменяла на натовское оружие детей и женщин. Ибо воевать — это же веселее, чем соплякам памперсы менять и на эти же памперсы вкалывать. И не обманывайте себя — никакие беженцы не вернутся, по крайней мере массово. Из Европ и Америк не возвращаются. Особенно женщины, которые могут и будут выходить замуж за документы, и дети, быстро учащие языки, ассимилирующиеся, и после войны их будет никакими коврижками не заманить в разрушенную и разоренную Украину. И чем дольше длится война, а позиционные войны длятся долго, тем меньше людей вернется. Спасти Украину, будущее которой уехало почти уже навсегда, может лишь срочное прекращение войны и переговоры. Вот только заниматься этим нашей власти недосуг. Ибо окончание войны — это необходимость платить по счетам западным спасителям и партнерам. А платить нечем.
