«Смерть главы и основных командиров ЧВК «Вагнер», а также их похороны, состоявшиеся в Петербурге и Москве 29 августа в режиме чрезвычайной секретности, вызвали необыкновенное возбуждение в российской культурной среде.
Сначала о похоронах. До буквально последнего момента не было известно, где Евгений Пригожин и его «генералы» обретут последнее пристанище. В патриотических телеграм-каналах, в частности, «Логике Маркова», кремлевского политолога Сергея Маркова, широко дискутировались место и формат похорон. Марков считал необходимым похоронить Евгения Пригожина в месте его воинской славы – городе Бахмут – с подобающими герою России, ДНР и ЛНР почестями. Другие настаивали на прощании с участием первых лиц государства и последующим захоронением в Москве на одном из кладбищ для выдающихся государственных деятелей. Проблема, однако, заключалась в том, что государственных должностей, по крайней мере, официальных, Пригожин не занимал, а в таких случаях решение о поминальных мероприятиях принимают родственники. Возможно, если бы существовала политическая воля похоронить Пригожина в Кремлевской стене, то и родственники бы не отказались, но, как там было на самом деле, какие переговоры велись, останется неизвестным. Остается факт – похоронен Евгений Пригожин в Санкт-Петербурге, на небольшом Пороховском кладбище, рядом со своим отцом. Причем, по словам сотрудника администрации этого кладбища, захоронение обошлось семье Пригожиных в 29 тыс. рублей (около $300 или 11 000 гривен, https://breezes-coachs-292348.appspot.com/pohorony-prigozhina-stoili-29-tysyach-sotr/).
Весь день возле нескольких петербургских кладбищ дежурили журналисты, ожидавшие сенсаций, и было выставлено полицейское оцепление – как раз для того, чтобы таких сенсаций не случилось. На Пороховское кладбище до вечера никого, кроме близких, не пускали – посторонним почитателям почтить память своего кумира разрешили только с утра 30 августа. Вечером же были опубликованы фотографии могилы, в том числе и заключенного в деревянную рамку фрагмента раннего стихотворения Иосифа Бродского о разговоре Христа с Богородицей, в котором поэт говорит о зыбкости грани между жизнью и смертью:
«Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой».
Эта строфа позволила многим фанатам Пригожина, особенно из числа представителей Z-литературы, предположить, что в скромной деревянной рамке со стихами заключено послание истинным патриотам о том, что Евгений Викторович не умер, а жив. Ну и выступить со своими стихами, посвященными ему и развитию сюжета «ложной смерти».
Вообще, за неделю между гибелью «вагнеровцев» и их похоронами было написано неимоверное количество панегириков и эпитафий погибшим. Стон стоял по всем патриотическим телеграм-каналам, причем многие из авторов взялись за поэтическое перо впервые в жизни.
Попытка представить Пригожина как народного героя и создание ему легенды и культуры вокруг его образа, предпринимаемая сообществом Z, не кажется обреченной на успех: и дело тут не в качествах и деяниях покойного, а в отношении к созданию такой легенды государства и его готовности спонсировать посмертную славу «официанта Жени». Ну а судя по тому, что первым сюжетом в новостях по всем госканалам шел сюжет об испытаниях нового российского бизнес-джета (на самолете бизнес-класса и разбился Евгений Пригожин), государство относится к жизни и смерти бизнесмена и «народного генерала» без особого уважения.»
