«Церковь любит церемониальность, а бог — это любовь», — написал один известный одесский словоблуд, прославившийся в мае 2014 года заметкой о замечательном футбольном матче «Черноморец» — «Металлист», походивший на фоне якобы второстепенных для города событий. Данный же комментарий был приурочен к принятию Верховной Радой закона о запрете УПЦ на территории Украины из-за ее связей с Москвой. Связь, напомню, состоит в том, что Московская патриархия предоставила УПЦ томос. То есть документ точно такой же, как полученный альтернативной ей ПЦУ от Вселенского патриархата. Впрочем, не будем вдаваться в перипетии и тонкости противоречий в православном мире, ведь для нас вопрос о запрете УПЦ — это прежде всего вопрос не о каноничности церквей, но прав человека. И с учетом численности прихожан УПЦ, речь идет о попрании прав миллионов сограждан. Посему комментарий к событию от упомянутого одессита можно положить в одну копилку с кампанией по дискредитации иерархов УПЦ, длящейся в отечественной прессе не один год. Ибо цели одни — задвинуть на второй план феноменальное презрение украинской власти к людям и их правам, берущее, собственно, начало именно в упомянутой выше одесской трагедии.
Между тем, заявление о церкви, и Боге, который якобы есть любовь, может показаться на первый взгляд вполне убедительным. Как всякое утверждение, отталкивающееся от расхожих и часто цитируемых цитат авторитетных авторов (в данном случае Евангелие от Иоанна). Но ведь высказывание из Нового Завета — это не истина в последней инстанции, если конечно вы сами не являетесь глубоко верующим человеком и не страдаете гордыней, обжорством, и прочими смертными, в представлении христианства, грехами. Посему, давайте подойдем к вопросу с точки зрения логики. Ведь мы живем не в эпоху схоластики и догматов, но в эпоху техники и науки. И логика — одна из важнейших фундаментальных наук.
Начнем с того, что Бога — нет. Ну, как нет? — в лучшем случае, он как бы подобен пресловутому суслику, которого никто не видит, но он есть. То есть Бог — это концепт. А вот любовь — она есть. Это вполне реальное чувство, которое в своей жизни испытывал каждый — к родителям, близким, к своему дому, к стране, к лицу противоположного (или в конце концов одного) пола. И да, к своей общине, и в частности, церковной. Посему, с точки зрения логики, церковь (вполне реальная община, состоящая из миллионов граждан) — это в куда большей степени любовь, чем оторванный от жизни концепт Бога. Тем более, что внутри каждой отдельно взятой церковной общины работают реальные механизмы взаимопомощи — очевидный признак наличия если не любви, то коллективного сочувствия.
То есть кажущееся вполне убедительным утверждение из Евангелия превращается в сопоставление величин с разной размеренностью. Исключительно на основании общности некого коэффициента, который указал некий авторитет. Ну, типа, как «Пятый канал» и спорткомплекс «Пятый элемент», принадлежали одному и тому же хозяину — Петру Порошенко, который, как это часто бывает в провинции с детьми тамошнего начальства, с детства учился на одни пятерки. Вот только где теперь те канал с элементом, если Петр Алексеевич занят исключительно идиотскими фотосессиям якобы с передовой? Вот и получаем мы, как это принято в науке логике, следующее уравнение:
А — Бог
Б — Церковь
Г — Любовь
Если Бог есть концепт, любовь — реальное чувство, значит А ≠ Б
Любовь — чувство. Церковь — община, где отношения в идеале строятся на основе любви. Б ≥ Г.
Но если Бог есть — возмутится читатель? Что же тогда скажет ваша логика? Почти то же самое, на самом деле. Откуда нам известно о существовании Бога? Из книг, в частности Евангелия, откуда и взята цитата о Боге, который есть любовь. И не просто книг, но книг церковных, опять-таки как Евангелие. И все постулаты происходят исключительно оттуда. То есть все наши представления о Боге были сформированы через церковь. Даже свидетельства о жизни Иисуса (по мнению христианских церквей — Бога, а по мнению мусульман — пророка) были отсортированы все той же церковью. Ведь существуют еще и апокрифы — свидетельства, которые по тем или иным причинам церковь отбросила. А вот утверждение о том, что Бог есть любовь — нет. Тогда мы получаем следующую формулу А ≤ Б, Б ≥ Г.
Но ведь церковные лидеры часто не являются образцом нравственности — возразят иные. Да, разумеется. Лидеры стран — тоже. Тот же Владимир Зеленский, например. Но аморальность президента Зеленского не может для здравомыслящего человека служить одобрением военной агрессии против Украины. В конце концов Украина — это не ее лидеры, но люди, живущие там. И страдают от войны прежде всего они, а не президент Зеленский, чувствующий себя куда более комфортно, чем до начала войны. А вот государственная идеология — это концепт. Дрянной концепт в случае Украины, но его можно и поменять на что-то более цивилизованное. Церковь, вот, тоже прошла долгий путь от инквизиции и крестовых походов до признания права народов на собственную концепцию Бога и лояльности к разного рода вещам, за которые еще недавно на кострах жгли. И сколько бы наши СМИ ни лили помоев на иерархов УПЦ, никакого отношения к церкви это не имеет. Ведь церковь — это не иерархи, а прихожане. Без них и любая церковь будет мертва, даже если ради нее государство попытается запретить все остальные культы в стране.
Ситуация же в Украине, и в частности церковная, описывается путём нескольких очевидных тезисов:
А) Власть, захваченная силовым путем, опрокинувшая избранного большинством лидера, нуждается в легитимации.
Б) Поскольку формальная легитимация власти требует соблюдения определенного рода демократических процедур, то единственным способом ее реализации становится исключение из избирательного процесса ряда групп, категорически не готовых признать итогов переворота. Сепаратистские процессы в регионах, таким образом, сыграли на руку власти, поскольку исключили из избирательного процесса нелояльную этой власти часть населения.
В) Власть при этом не может полностью отказаться от претензий на эти территории. Их окончательная потеря — прямое свидетельство ее неэффективности, разбазаривания земель. Даже стабилизация отношений с сепаратистами власти вредна. Стабилизация приведет к формированию механизмов участия жителей непризнанных республик в политической жизни страны, как это имеет место в молдавско-приднестровском случае.
В) Таким образом, власть вынуждена наращивать градус противостояния. Стремиться перевести его из плоскости гражданско-полицейской в военную. То есть, втягивать внешние силы, чтобы врагов внутренних объявлять врагами внешними, точнее пособниками врагов. И не соблюдать при этом никаких договоренностей — последние приведут к участию внутренних врагов в политической жизни и соответственно краху всей системы.
Г) Поскольку общество не хочет жить в условиях перманентного военного конфликта — это тяжело и противно, то важной задачей для сохранения власти является постоянный поиск потенциально нелояльных групп граждан и постановка их вне закона на основании связи последних с внешним врагом. И случай с УПЦ — это не более чем способ исключения из жизни общества еще одной группы, активно не одобряющей политику власти. Аморальную политику. А уж какие у этой церкви иерархи — дело десятое. У других церквей они ничем не лучше, а уж у государства — так вообще не иерархи, но сплошной кошмар. И на борьбе с УПЦ такая власть не остановится. Она и дальше будет выискивать новых и новых врагов — вплоть до полного уничтожения населения. Не даром разговоры о тотальной мобилизации всех украинских мужчин и женщин открыто и активно ведутся в отечественных СМИ. Ибо власть, с первого своего дня игнорирующая гражданские права — есть власть антинародная. И ничем, кроме уничтожения народа она заниматься не может. Не зависимо от церкви, ритуалов, любви, и вопроса о том, есть ли Бог, или его нет.
