В совсем ещё нежном возрасте мне довелось столкнуться со следующей проблемой: родители улучшили жилищные условия, переехав из центра на окраину. Мне этот переезд дался нелегко, ведь за собственную комнату пришлось заплатить полной сменой школьного окружения, в которое мне, как центровому, вписаться было трудно. Я же был один, а их – много. А ещё у них были разные фракции, в чём я также быстро разобрался, ведь это означало, например, что какой-нибудь Вадик Жук, каким бы хулиганом он не считался в классе, всё равно не пойдёт по стороне улицы, где стоит толпа цыган. Я же, не играющий в их игры, мог идти спокойно. В общем, нужно было проявлять особую внимательность, чтобы не нарваться. Вот и сейчас дальняя прогулка по Киеву превратилась в подобный квест, вот только ставки выше.
Шестнадцатое июля, последний день, когда мужчины призывного возраста могли без административных последствий обновить данные о своём местоположении, работе и контактах, выдалось рекордно жарким. В этот день я не планировал куда-то далеко ходить, но оказалось, что ближайшая мясная лавка с аптекой закрываются. Насовсем – оборудование разбирали и грузили прямо на моих глазах. Европа пришла. Иногда мелкие фрустрации провоцируют на нерациональные поступки. В общем, я решил не возвращаться домой с пустыми руками и, в пику положениям нового закона о мобилизации, пройтись по родному Левому берегу до метро, где собирался купить индийские ароматические палочки в известном мне киоске. Цель столь же символическая, сколь и глупая – как и большинство символических целей.
Итак, если вы не хотите оказаться в машине людоловов (в быту их так называют не столь часто, ведь сказать «ТЦК» быстрее), лучше соблюдать ряд правил. Во-первых, нужно прочитать актуальные сообщения в ряде телеграм-каналов, куда подписчики сбрасывают информацию о рейдах, расположениях блок-постов, новых практиках ТЦК. Это уже третье поколение таких телеграм-каналов – прошлые были закрыты СБУ, а их администраторы арестованы. Нынешние владельцы каналов ведут себя осторожнее, а администрация Телеграм, в отличие от мессенджеров вроде Вайбер или Вацап, не раскрывает украинской власти их личные данные. Во-вторых, следует избегать конечных станций общественного транспорта или крупных транспортных узлов. В-третьих, нужно смотреть по сторонам и обходить любые группы людей в форме, особенно, если это смесь из военных и полицейских. Также нелишним будет строить маршрут так, чтобы не ходить вдоль проезжей части, где вас могут похитить выскочившие из притормозившей машины сотрудники, а если нужно пройти через подозрительный переход или участок дороги, то лучше подождать и пропустить вперёд какого-то другого мужчину.
Если по тому, что я пишу, у вас сложилось впечатление, будто на улицах Киева вообще нет мужчин, то это не так. Их довольно много, и в них выделяются определённые типажи. Во-первых, это студенты, школьники и просто молодо выглядящие парни, которых не призывают до 25 лет. Во-вторых, это характерный типаж высоких, бородатых, очень крепких на вид мужчин, которые вольготно себя чувствуют в любом общественном месте. Они выглядят так, как будто посещение спортзала является частью их работы, и, в отличие от фронтовиков, они слишком ухожены. Третья категория – это представители верхнего среднего класса или выше, которые, вероятно, выправили себе необходимые бумаги. Мужчин такого типа охотники из ТЦК не трогают, а вот остальные представляют для них интерес. Если им повезёт, то задержанный для проверки документов окажется без брони на работе, и это будет означать небольшую премию. Если повезёт сильно, то этот задержанный найдёт до 1000 долларов за одноразовый выход на улицу (говорят, некоторым удавалось сторговаться и за полтинник). Лично мне кажется, что положение всех перечисленных категорий такое же шаткое, как и у тех, кто вообще старается не пересекаться с государством. У наших властей творческий взгляд на прошлые договорённости. Так или иначе, сейчас в Киеве паршивая овца вроде меня ещё может надеяться затесаться среди благонадёжных сограждан.
Облачённый в тёмные авиаторы, льняную рубаху и шорты, я выдвигаюсь. Я умён и внимателен, охотникам меня не перехитрить. Разумеется, на улице Винстона, прости Господи, Черчилля, я попадаю в самый эпицентр крупной облавы. Военных и полицию я замечаю не сразу – сказались солнцезащитные очки. Только проходя мимо двухэтажного офисного здания, перед которым стоят выведенные из него сотрудники мужского пола, я понимаю, что иду прямо к микроавтобусу, встречи с которым избегал последние полгода. Двое широкоплечих военных толкают какую-то речь построенным мужчинам, но я не останавливаюсь, чтобы прислушаться получше. Приматолог Роберт Сапольски в каком-то интервью выражал удивление тем, что хотя низкорангового самца бабуина в присутствии вожака стаи или его заместителей захлёстывает буря эмоций, это никак не проявляется во внешнем облике и поведении. Ничего удивительного, Роберт. Когда Смерть во плоти рядом с тобой, ты меньше всего хочешь привлечь её внимание каким-то необычным поведением. Несмотря на холод в животе и бешеное сердцебиение, ты не поворачиваешь голову и не меняешь темп ходьбы, а просто стараешься уйти с линии обзора.
Вообще, районы старой пятиэтажной застройки я привык воспринимать как безопасные, но в этот раз не учёл, что это относится ко времени захода солнца и позже. Отдыхающие во дворах мужчины, да ещё спасающиеся от жары при помощи холодного пива, это не та обстановка, в которой полицейские патрули чувствуют себя комфортно. В часы, когда отключения электричества приходятся на ночь и гаснут уличные фонари, полиция не реагирует даже на шумные нарушения комендантского часа. Но в полдень улица, всё-таки, принадлежит людям в форме. Держась так, чтобы меня не было видно за кустами в палисаднике, подхожу к концу улицы, однако выход на перекрёсток заблокирован полицией. Около пяти полицейских стоят под деревьями, шестой спешит к ним с упаковкой бутылированной воды из магазина. Я нахожу проход между двумя домами и через дворы и гаражи выхожу на соседнюю улицу. Проверка телефона говорит, что в одном из каналов действительно было предупреждение об облаве на моём маршруте, но я его просмотрел.
Оказавшись у метро, я присаживаюсь в кофейне и продумываю обратный маршрут. Пожалуй, лучше дойти до нового джентрифицированного жилого комплекса (в таких ТЦК сейчас появляются редко), а оттуда уже двинуть общественным транспортом – в отличие от Одессы, в Киеве пока автобусы не останавливают. Так и поступаю. Жаль, киоск с благовониями закрылся, а на его месте оказалось какое-то простенькое бюро ритуальных услуг. Ну да, экономика растёт там, где есть спрос.
Солнцезащитные очки пригодились в маршрутном автобусе, поскольку они позволяют разглядывать людей, не привлекая внимания. Этой возможностью я и пользуюсь, тем более, что автобус полон, хотя и не до уровня «набит битком». Я стою на задней площадке, осматриваюсь.
Передо мной невысокий мужчина в шортах и майке, который держит на руках мальчика примерно годовалого возраста. На руке мужчины виднеется синяя татуировка «За ДШВ» и контур какой-то птицы с распростёртыми крыльями, какой, сказать сложно. Это жилистый голубоглазый блондин, его кожа обветрена и огрублена застарелым загаром, поэтому впечатление, будто ему 33-35 лет, может быть ошибочным. Он молчит, только иногда что-то шепчет на ухо сыну и целует того в лоб. Мальчик внимательно и строго смотрит на меня такими же голубыми, как у отца, глазами. Я ему улыбаюсь и строю рожицу, но ответной улыбки добиться не получается. Видимо, его не проведёшь. Хорошо, что он ещё не умеет говорить. Автобус останавливается, мужчина усаживает мальчика в коляску, достаёт из багажной сумочки бутылку пива и выходит на улицу.
С улицы в автобус поднимается пара лет 27-30 и занимает место сошедших отца и сына. Обоих нельзя назвать худыми. Скорее, наоборот, они бы назвали себя бодипозитивными людьми. У парня дреды, у девушки треть волос покрашена в розовый. Оба украшены серьгами, серебряными перстнями, фенечками, у девушки также обильный пирсинг лица в районе губ и кольцо в носу. На лямке её рюкзачка, вышитого медвежатами, висит значок в форме сердца со словами «SHE/THEY». Кожа парня чиста, на её же предплечьях чёрно-красное тату в виде узоров с вышиванки. Она рассказывает спутнику что-то о том, что их организация считается международной и признана какими-то важными фондами. Я не могу слушать дальше, поскольку должен выходить. Последнее, что бросается в глаза – это медальон на груди у девушки, видный в вороте блузки. Он из золота, круглый и сделан в виде колеса, в ободе которого Солнце с множеством загнутых спиц-лучей.
Было бы интересно, конечно, узнать, как отсылающие к свастике и коловратам значки сочетаются с образом в прогрессистской повестке, но у нас этому не удивляются. Вот буквально сегодня видел я протестующих активистов с палаточкой, стендом и плакатами. Всё чин-чином: протестовали против рабства и торговли людьми, полиция обеспечивала охрану. Я даже подумал на секунду, что это выступление против практик насильственной мобилизации. Ничего себе, вроде, ещё рано. Но нет, это было ежегодное мероприятие, приуроченное к соответствующему международному дню борьбы с этим явлением. Разумеется, проводили его под эгидой, при содействии и с поддержкой. А участвуют в нём, можете не сомневаться, люди, напрямую аффилированные с Азовом, Правым Сектором, Конгрессом Украинских националистов и так далее. Просто других активистов за последние десять лет не осталось. Пытались, конечно, только к ним раньше приходил Карась, а сейчас ещё и ТЦК хаживает.
Я выхожу на нужной мне остановке и вновь окунаюсь в стрёкот генераторов. Жара уже невыносима, поэтому я беру в магазине необходимые продукты и быстро возвращаюсь домой. Света в доме нет, однако бот энергетической компании в Telegram уверяет, что с минуты на минуту его дадут, поэтому жильцы верхних этажей ожидают включения лифтов во дворе. Я здороваюсь с соседкой, женщиной примерно 45 лет, мы обсуждаем погоду. Я рассказываю о своей прогулке, она качает головой и советует быть осторожным в связи с ужесточением правил мобилизации. Я поддакиваю, но поинтересоваться, где её муж, которого я не видел уже больше года, не решаюсь.
Так почему я вспомнил Одиссея? Поход по магазинам в Киеве – это вовсе не то, что выпало на его долю, Сцилла и Харибда не угрожали моей команде, а циклопы не швыряли в сторону моего корабля обломки скал. Однако восприятие такого тривиального действия, как шопинг, радикально изменилось, поскольку оно стало приключением. И ощущение риска, этого обязательного элемента приключения, тоже появилось. Мне приятно чувствовать отдалённую схожесть с главным героем Гомера. Тем более, что сам Одиссей был тот ещё ухилянт, который симулировал безумие, чтобы избежать участия в троянской авантюре. Возможно, именно за это боги позволили ему вернуться на родную Итаку.
