Сюжет отличного фильма Дени Вильнёва «Сикарио» строится вокруг идеи, что США проводят секретные операции по уничтожению глав наркосиндикатов в Мексике для того, чтобы из них остался только один, неважно какой. Якобы, после смерти Пабло Эскобара наставший хаос и конкуренция оказались ещё хуже для страны, а потому секретные службы самыми грязными методами стремятся откатить положение дел к прошлому статус-кво. Художественное кино так или иначе является отражением действительности, и иногда в нём проявляются те или иные события недавнего прошлого. Разумеется, снимается оно так, чтобы, с одной стороны, создать зрелище, а с другой — чтобы никого не обидеть. На деле бизнес Эскобара перехватил другой человек, Хильберто Орехуэла. Мы не возьмёмся спекулировать на тему тех или иных договоренностей между ним и силовыми органами США, однако до 11-ого сентября и начала великой американской войны с терроризмом у него всё было хорошо. Правда, жизнь свою он закончил в американской тюрьме. Именно этому событию и посвящен некролог в журнале Экономист. Согласитесь, достижение не из рядовых.
Вы бы не обратили особого внимания на Хильберто Родригеса Орехуэла, если бы увидели его на улицах города Кали, что на юге Колумбии. Он был явно обеспечен, но не демонстративно. Он был похож на банкира или профессора. Его костюмы и галстуки были элегантными, но не эксклюзивными. На его запястьях не сверкали броские аксессуары. На обедах в своем доме он подавал суп и цитировал стихи, располагая гостей к себе. Он любил смотреть автогонки и футбол, иногда вместе со своими любовницами и женой. Ездил он на Mazda. «Простой аптечный магнат» — так он сам говорил о себе.
До определенного момента это было правдой. Как владелец Drogas La Rebaja (Лекарства со скидкой) он управлял сетью из 400 аптек по всей стране, в которых работало 4000 человек. Это было его первое и настоящее призвание. Еще 13-летним мальчиком он развозил лекарства в местную аптеку, ездил на велосипеде в одуряющую жару в час сиесты, чтобы отвезти лекарства пожилой женщине на ранчо. Это приносило деньги в семью, которая с трудом сводила концы с концами. Его отец, художник по вывескам, не всегда мог найти работу. К 25 Хильберто накопил достаточно денег, чтобы купить собственную небольшую аптеку и расширяться дальше.
Однако не Drogas La Rebaja сделала его миллиардером, а позже заставила людей в ресторанах его избегать. Его власть и богатство были обусловлены положением главы картеля Кали, который к началу 1990-х годов поставлял 80% мирового кокаина. Его сети распространялись по всей территории США и Европы, в них работали около 3 000 наркоторговцев, а также переработчиков и шпионов. Картель поставлял кокаин в досках, свинцовых слитках, замороженной рыбе, керамической плитке, кофе, в общем, во всем, в чем только можно. Деньги, которые поступали в картель – 7 млрд. долларов в год на пике — отмывались через недвижимость, ранчо, финансовые инструменты и строительные проекты. На определенном этапе он отвечал за 40% коммерческого развития в Кали, владел несколькими радиостанциями и богато спонсировал «Америка де Кали», местную футбольную команду высшего пилотажа. Если ему нужны были покладистые банки, он их покупал. Если ему нужны были политические союзники, он пытался купить и их, жертвуя, например, 6 миллионов долларов на президентскую кампанию Эрнесто Сампера Пизано в 1994. За деньги можно было купить все.
Он рано встал на этот путь, подделывая цены на лекарства в бытность свою мальчиком-разносчиком. Затем друзья убедили его заняться угоном автомобилей, потом торговлей марихуаной, потом кокаином. Когда он увидел, насколько обширен этот рынок, это подстегнуло его честолюбие — как и раньше, он хотел зарабатывать деньги не только для себя, но и для семьи. Это была достаточно веская причина.
В самом деле, «Кали» был семейным бизнесом, а не, как он настаивал, картелем. Его брат Мигель руководил повседневными операциями, а сам он был стратегом. Его прозвище было el Ajedrecista, Шахматист. Именно он отправился в Испанию в 1984 году, якобы в отпуск, чтобы создать свои сети в Европе в условиях перенасыщения американского рынка. Именно он заключил выгодные дистрибьюторские союзы с русской и итальянской мафиями. И самое главное, он задал тон. Вместо того чтобы быть показательно жестоким, как конкурирующий картель Медельин, он называл себя человеком мира, не делая ничего, чтобы привлечь внимание. Вместо того чтобы стрелять или взрывать судей и политиков в стиле Эскобара, он их подкупал. Его средства на взятки были безграничны, и его целью было сделать власти настолько покорными ему, чтобы они стали, по сути, его деловыми партнерами. Тогда они будут его защищать.
Мирный образ часто давал трещину. Он не участвовал в убийствах только потому, что за него это делали его хорошо оплачиваемые сикарио и боевики. Когда врагов пытали, расстреливали или разрывали внедорожниками, он старался, чтобы его не было рядом. Однажды на ужине, где он, как обычно, изображал любезного хозяина, он схватил серебряную вилку, угрожая выколоть глаза гостю за то, что тот шпионил для Медельина, но вскоре снова положил ее. Как он говорил, его душа всегда бывала тронута видом искреннего раскаяния.
Поначалу, следуя своим холодным инстинктам, он сотрудничал с Медельином. Один из видных членов этого картеля, Хорхе Луис Очоа, отправился с ним в Испанию. Пабло Эскобар, босс Медельина, относился к нему прагматично. Они рассорились в основном из-за нью-йоркского рынка, а к 1987 году стали такими врагами, что медельинские бомбисты взорвали 85 его магазинов. После этого его стратегия заключалась в том, чтобы помочь властям выследить этого «опасного психопата», в основном прослушивая его телефон. В 1993-м году Эскобар был убит, и весь колумбийский рынок не стал его собственностью Родригеса. В этот момент он предложил правительству сделку: если законно нажитое имущество и богатство Кали останется нетронутым, все они в течение шести месяцев откажутся от бизнеса. Опасаясь за свою семью и чувствуя слишком сильное давление, он хотел выйти из дела.
Однако ни его собственные оперативники, ни государство с этим не согласились. Вместо этого власти, подстрекаемые Соединенными Штатами, обратили на него все свое полицейское внимание. Ему и раньше удавалось совершать удачные побеги. Арестованный в Испании за перевозку наркотиков, он был признан невиновным еще в Колумбии. Преследуемый полицией на домашней вечеринке в 1993 году, он притворился буйным пьяницей и сбежал через кухню. Окончательно арестованный два года спустя — он прятался в нижнем белье в шкафу — он продолжал управлять бизнесом из тюрьмы, оборудованной кабельным телевидением и мобильными телефонами и постоянно открытой для посетителей. Отсидев только половину срока, он был отпущен за хорошее поведение. Однако, в конце концов его снова арестовали и в 2004 году экстрадировали в США, в федеральную тюрьму в Батнере, штат Северная Каролина, откуда он уже не вышел.
Там у него было достаточно времени для размышлений о своей карьере. В последнем письме он писал своим внукам, что, по большому счету, все еще гордится ею. Он был верен своим друзьям, мстил врагам и оберегал свою семью. Своих сыновей он воспитывал в строгости, держа их подальше от наркотиков. (Он навестил в тюрьме старшего сына чтобы выпороть ремнем за баловство с веществами). И всё же он признался что, несмотря на всю браваду, он испытывал горький стыд за то, кем стал.
Жизнь в качестве перевозчика наркотиков прервала его школьную учебу, к которой он был прилежен. В тюрьме он наверстал упущенное, получив степень бакалавра по истории и философии. Его дипломная работа была посвящена насилию в Колумбии. Он получил диплом с отличием.
