Экс-чемпион мира по боксу афробританец Энтони Джошуа обиделся на украинца Василия Ломаченко, тоже экс-чемпиона. История как бы из мира спорта, но в центре конфликта оказался расовый вопрос, а значит его (конфликта) природа лежит в сферах, выходящих далеко за пределы художественного мордобоя за миллионы долларов или фунтов. То есть конфликт этот в столкновении культурных стереотипов в плавильных котлах цивилизаций ХХI века, формирующих некий будущий поведенческий стандарт, базовые понятия и табу единых для континентальных масштабов макрорегионов, а возможно и планеты в целом, поскольку в наш информационный век культура уже стала глобальной, как минимум значительной своей частью.
Так чем же все-таки обидел православный боксер из Украины чернокожего боксера из Великобритании? Что расистского сказал, или сделал великий Лома? Сказал плохое слово? Нет! Он вообще не собирался обижать Джошуа, наоборот, хотел сказать только хорошее. После поражения, которое нанес Джошуа Александр Усик, Ломаченко, комментировал бой вполне в комплиментарной манере. В частности он отметил, что Джошуа остаётся сильным боксером, и со счетов его списывать точно нельзя. Именно словосочетание «сильный боксер» и оскорбило бывшего чемпиона. В нем он узрел скрытый расизм, основанных на диффамирующих стереотипах.
«Что значит сильный?!, — вознегодовал Джошуа — Почему, когда речь идет о белых спортсменах, мы говорим об их таланте, в конце концов их трудолюбии, а когда речь заходит о чернокожем спортсмене, первым делом отмечают их силу?!» И действительно, в словах Джошуа присутствует рациональное зерно. Вот только есть один нюанс: называя коллегу «сильным боксером» русскоговорящий человек не подразумевал физические способности последнего. Так устроен русской язык, а значит и образы, которыми пользуется всякий русскоговорящий человек, даже если говорит на иностранном языке. В русском языке сильным специалистом называют не того, на ком пашут, но того, кто является бОльшим профессионалом. То есть отмечал Ломаченко не силу Джошуа, а его профессиональные качества: талант, мастерство, технику. Все то, что в комплексе составляет профессионализм.
Увы, в мультикультурном мире будущего, который для поколения наших детей собственно уже наступил, подобные конфликты будут встречаться сплошь и рядом. Это ведь не слово на букву «Н» сказать, хотя и тут люди нашей культуры имеют серьезные проблемы. У нас ведь не было института рабовладения, а потому люди старшего поколения затрудняются понять, почему слово, еще вчера не несшее никакого негатива, вдруг попадает под табу. У нас этим словом никого не унижали, наоборот собирали помощь людям, которым было принято сочувствовать. Впрочем, тут мы худо-бедно привыкли. Зачем обижать ближнего, если можно отказаться от «плохого» по понятиям последнего слова? Слово на букву «Ж», вот, вообще исчезло из обихода. Благо тут поработали и социальные сети со своей культурой блокировок. Люди сперва научились обходить табуированные слова и понятия, а потом закрепили в привычку, подперев вирусными мемасиками. И дело в шляпе.
Однако тут трудности перевода выходят на совершенно новый уровень. Они, стоит признать, заходят в такие дебри, где уже и не знаешь с какой стороны проблемка прилетит. Хочешь сказать о человеке хорошо, а наносишь тяжкое оскорбление. Такое вот ежедневное Шарли Эбдо, под которым всем нам доведется ходить. И ладно у боксеров — там все под софитами, по-цивилизованному, по-джентельменски. А на улице доходит иногда и до отрезания голов, или старой доброй украинской гиляки. Даже государству приходится вмешиваться, решая проблемы, совершенно чуждые еще вчера.
Вот, в американском Сиэтле недавно запретили касты, как форму дискриминации. Казалось бы, где Сиэтл, а где индуизм и кастовая система. Ответ прост: в высокотехнологических корпорациях, которых там немало: Amazon, Microsoft, Boing. Пока с кастами борется на уровне местных законов, но этот опыт непременно будет экстраполирован на страну в целом. Ведь как бы в США ни относились толерантно ко всем религиям, касты с их дискриминационной природой полностью противоречат фундаментальным представлениям о равенстве, на которых стоит вся политика США. Такой вот дух времени и бурление плавильного котла, возникшие по итогам сотрясшего Америку скандала в корпорациях хай-тека. Индийцы-представители топ-менеджмента, преимущественно выходцы из высших каст, как выяснилось, всячески препятствуют карьерному продвижению соотечественников, если последние кастой не вышли.
Носит это дело системный характер. Если раньше менеджеры-индийцы пользовались репутацией объективных руководителей — не тянули всех своих, но и не отгораживались, то теперь, как оказалось, пользовались они при отборе отнюдь не объективными, но откровенно дискриминационными критериями. Теперь эта проблема попала в поле зрения медиа, общества, журналистов, и государство будет стараться положить этому конец, хотя вовсе не факт, что ему это удастся. Индуистское лобби сильно, и оно будет пытаться отстоять свое право на исключительность, культурную автономию.
Этот принцип ведь уже работает и обеспечивает эксклюзивные права. Например, право использовать практики общины при взаимодействии с другими представителями своей общины, даже если они идут вразрез со всеми нормами. Как например чеченцы в РФ. Даже больше — имеют место даже попытки изменить практики метрополии, адаптируя страну под практики меньшинств, присутствие которых в обществе растёт. Как в целом России навязывается консервативная повестка и практики — дабы исключить ценностные конфликты. Так и с индуизмом может выйти. Топ-менеджеры индийского происхождения уже назвали обвинения ошибочными. И вовсе не факт, что на проблему не махнут рукой. При этом растущее влияние индийцев приведет к частичному принятию кастового мышления уже западными людьми, выражающегося через рост классизма и социального расизма в целом.
Национальное лобби штука очень опасная, способная ставить под сомнение самые фундаментальные наши ценности. Как например израильское лобби приучило мир закрывать глаза на очевидный факт, что Израиль — это государство апартеида. Если еще 20 лет назад сторонникам Израиля приходилось искать оправдания своей национальной политике, то теперь всякий, кто поставил под сомнение право Израиля на всестороннюю дискриминацию нееврейского населения, сам объявляется расистом. Или, вот, украинское лобби экстраполировавшее русофобию на весь западный мир. Теперь уже и об отмене русской культуры говорить допустимо, и православную церковь (которую Запад так истово защищал во времена СССР) стало можно изгонять из храмов, открывая липовые дела на высших представителей духовенства.
Однако вернёмся к конфликту боксеров, который хоть мельче и проще проблемы протаскивания апартеида и кастового мышления в идеологию XXI века, но как бы копирует ее, как устройство атома копирует строение солнечной системы. Ведь как известно, деталь всегда копирует систему в целом, а система — деталь. В ближайшие десятилетия, нравится нам это или нет, подобные ситуации будут случаться с каждым из нас и довольно часто. Дурак будет копить обиды, умный — учиться, искать подходы к меняющимся соседям, поскольку перемены все равно остановить невозможно. Главное — это помнить и применять как оптику старый добрый принцип, который давным-давно сформулировал русский анархист Михаил Бакунин: «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого».
