«Одни хотят многополярного мира, другие — однополого» — так отставленный Кремлём, но упрямо не желающий сдаваться Владислав Сурков открыл свой очередной опус «Сексуальная контрреволюция и либерализм», посвящённый поражению Камалы Харрис на президентских выборах в США. Получилось предсказуемо глупо: американских реалий Владислав Юрьевич не знает и знать не хочет, а потому весь его нехитрый политический анализ сводится к привычным «ватным» штампам про десятки и сотни гендеров и отказ американцев мириться с этим безобразием.
Ведь дело вовсе не в удорожании жизни и не в усталости от ядерного блефа в отношениях с Россией ради сохранения нашего, не пришей кобыле хвост, режима. Этот режим, кстати, по своей природе куда ближе к Суркову с Кремлём, чем к Демпартии. Не в лицемерии, не в «прогрессивной» цензуре, не в слиянии с самыми реакционными кругами глубинного государства. Всё дело, по мнению Суркова, в том, что либерализм, «освободив негров, женщин, крепостных, пролетариев, освободив практически всех почти от всего, но не желая остановиться на достигнутом, начал копаться в свободном обществе, выискивая, кого бы ещё “освободить”. И в этих поисках забрёл в самые тёмные закоулки, где пряталось всё самое извращённое, постыдное, что даже и в свободном обществе неприлично. И обнаружив там мужика в бюстгальтере и бабу с бородой, решил: дай-ка я их освобожу, больше всё равно некого. И стал свои находки навязывать всему миру, полагая, что все обязаны сидеть за одним столом с бородатой бабой и пышногрудым мужиком и изо всех сил делать вид, что ничего особенного не происходит. И извиняться перед ними за былые “притеснения” и уступать им престижные рабочие места»…
Какие именно престижные места уступают, кому и кто — увы, Сурков так и не разъяснил. Вероятно, шеф-редактор CNN Андерсон Купер — потомок Вандербилтов, чья мать придумала концепцию первых дизайнерских джинсов Lee Cooper, — оказался на своей престижной должности исключительно благодаря ориентации. Ну, может, ещё и талантам. Не в семье же дело. А теперь, в формате победы сексуальной контрреволюции, он должен уступить эту должность какому-нибудь Сане из Флориды или иному протеже Суркова. А Владислав Юрьевич ему бы и методичку написал.
Задорно вышло у Суркова. По-задорновски, в смысле. И обещает он пристально следить со своей подмосковной дачи, чтобы даже духа гражданских свобод в мире не осталось. Даже идеи. Ни в России, ни где-либо ещё. Ибо «свобода» — это, согласно Суркову, инстинкт собаки Павлова. А значит, и без рецидивов никак. Это не шутка и не преувеличение. Процитирую автора: «Либерализм вернётся закалённый унижением, поумневший, сексуально неозабоченный. Опасный. А учитывая, как тяжело переносит наше общество приступы либерализма (вспомним 1917, 1991), предоставим простодушной толпе радостно плясать под банджо и балалайку над прахом либеральных идей. Сами же не перестанем с тревогой вглядываться вдаль — иногда они возвращаются».
Не буду вдаваться в анализ событий конца прошлого века, но напомню, что в 1917 году речь шла не просто об идеях и заговорах мечтателей о свободе. Страна попросту не была в состоянии тянуть мировую войну и свергла власть, которая её в эту войну завела. А потом и следующую власть — ту, которая так и не захотела из этой войны выйти.
В противостоявшей России Германии, кстати, начались аналогичные процессы, приведшие к её капитуляции. Если учесть, что усилиями Владислава Суркова и Виктории Нуланд, двадцать лет работавших над развитием российско-американских отношений, ситуация максимально приблизилась к началу Первой мировой, логичен вопрос: уж не сознательно ли эта парочка завела мир в нынешний тупик? Не стало ли это результатом многолетней работы комиссии в целом? Зачем, спросите? Ради победы над либерализмом, конечно же.
Идейная борьба с либерализмом с 90-х годов изначально была идеей фикс американских неоконсерваторов (неоконов). «Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы — это вовсе не трактат, прославляющий либеральную модель мира без границ и войн, а жесточайшая критика такого проекта. Виктория Нуланд, к слову, супруга Роберта Кагана — одного из ведущих антилиберальных политологов Америки.
Да и все остальные вышеупомянутые чиновники и политологи, такие как Нуланд и Фукуяма, вышли из того же синк-танка. Вместе с такими деятелями ВПК старшего поколения, как Дик Чейни, Дональд Рамсфельд и Пол Вульфовиц, они работали над проектом «Тысячелетие Америки» (New American Century). Председателями этой инициативы стали сам Роберт Каган, основатель журнала The National Interest Ирвин Кристол и большой друг Украины из первой администрации Трампа Джон Болтон. Декларацию принципов PNAC подписал и Фрэнсис Фукуяма.
Кстати, журнал The National Interest во времена расцвета влияния Суркова иногда позволял Москве публиковать на своих страницах проплаченные материалы. Правда, порой они были настолько прямолинейными и откровенными, что их сразу можно было подписывать фамилией Путина.
Этот гегемонистский концепт и противопоставляется в США либеральному «концу истории». Так что, когда Владислав Сурков радостно улюлюкает, празднуя победу над «миром многополым», важно понимать, что мир, приходящий ему на смену, вовсе не многополярный. Достаточно вспомнить инаугурационную речь Дональда Трампа восьмилетней давности и подсчитать, сколько раз в ней повторялось, что Америка ни за что и никогда не упустит своего глобального лидерства. И Илон Маск, стоящий рядом с Трампом, наверняка бы это подтвердил.
Да и речь вовсе не об одном многополярном мире. Отчитываясь о победе над либералом, Сурков хвастается тем, что в России эту «вражину» вырезали под корень ещё в 2003 году. «Либерализм повержен. Россия с ним справилась раньше, чем Америка. В 2003 году, по итогам выборов в Госдуму, было торжественно объявлено: либеральных партий в нашем парламенте больше нет. И не будет».
И вот тут давайте синхронизируем часы. Украина, 2003 год. Президентские выборы. Есть кандидат-националист Ющенко, есть кандидат от либерально-автократической власти Янукович. Либерализм и гражданские свободы в сознании украинца прежде всего ассоциируются с вопросом языка. Либеральной концепции двуязычия противостоят националисты. И хотя на государственном уровне обеспечить официальное двуязычие не удаётся (слишком велико лобби националистов), либеральные механизмы в обществе компенсируют это мягким игнорированием языковых законов.
И вот, присланный Сурковым якобы для поддержки пророссийского кандидата Виктора Януковича хор московских политтехнологов и нанятых ими «говорящих голов» начинает клеймить Виктора Ющенко как либерала!
Дело даже не в том, что Ющенко — это классический национал-консерватор с традиционализмом, церковью, коллекцией артефактов и безумными теориями, подтверждающими нашу с вами древность. Ярлык либерала смывал с него ярлык националиста. Это не отталкивало колеблющегося избирателя, а, наоборот, привлекало. Медиа тогда были слабенькие, а потому представления о кандидатах формировались прежде всего через коллективную фантазию.
А поскольку москвичи ещё и пытались привлечь на свою сторону часть националистов, вроде Братства Дмитрия Корчинского, то к моменту выборов представления «свой-чужой» окончательно размылись.
Получается, что вбрасывание антилиберальной повестки в украинское общество стало для московской технологической команды важнее итогов выборов. И это была далеко не единственная ошибка команды Суркова в украинской политике. По сути, все дальнейшие действия россиян будто бы вели к войне: ставка на Тимошенко через переход в её фракцию значительной части ориентированной на Москву СДПУ(о); давление на президента Януковича через цены на газ; запрет на разгон Майдана под угрозой отказа от убежища; и многое другое.
О договорённости с ЦРУ говорил лично Путин. Да и сама война ведётся так, будто её координирует единый центр. Причём цель — не победа одной из сторон, а изменение глобальной политической обстановки: поджигать транспортные коридоры и превращать благополучную торговую конфедерацию стран первого и второго мира в вооружённую до зубов империю, готовую к повторной колонизации земного шара.
Россия, конечно же, видит себя частью этой империи. И даже если «война с Западом» не является полностью постановкой имени Суркова-Нуланд, она всё равно борется сейчас не за многополярный мир, а за особое место в однополярном. Это, кстати, прекрасно понимают в Пекине, а потому России особенно не доверяют. Хотя прежде всего в Пекине просто не верят в её потенциал как регионального лидера. Во многом из-за войны в Украине, о чём в сентябрьском номере журнала «Исследования Северной Азии» написал авторитетный китайский эксперт — замдиректора Института изучения международных вопросов Фуданского университета, заведующий Центром изучения России и Центральной Азии Фэн Юйцзюнь в статье «Будущее Евразии в контексте обвала имперских амбиций России». (Перевод этой статьи Либерал опубликует в ближайшие дни.)
Как Кремль дошёл до жизни такой, спросите? Всё проще пареной репы. Разухабистый постсоветский капитализм не пользовался уважением в Белом доме в эпоху президентства Билла Клинтона. Леволиберальная парадигма Демократической партии начала 90-х видела в России сплошной криминал и разворовывание общенародной собственности. А вот отброшенное коммунистическое прошлое не восхищало.
С республиканцами же всё было наоборот. Для них этот вопрос действительно был важен, и между администрациями Путина и Буша началась крепкая, как казалось Кремлю, дружба. Ведь сперва в России взорвались два дома, за чем последовала война в Чечне, а потом в США произошёл 11 сентября, и у них тоже началась война — в Афганистане и Ираке.
Владислав Сурков уже тогда занимал не последнее место в администрации. И когда он пишет: «Мы не перестанем с тревогой вглядываться вдаль — иногда они возвращаются», становится не совсем понятно, кого он имеет в виду, говоря «мы». Кремль, где он уже не служит? Или, может, Викторию Нуланд с неоконами, отобравшими у оппонентов власть вместе со всеми сдержками и противовесами?
Но уж точно речь идёт не о народе. Потому что народу нет причин бояться свободы. Свободы обыкновенно боятся не узники, а тюремщики.
