Понятие «классовая война» принято трактовать как восстание бедных против богатых. Революция, например, или нечто поменьше, но из той же оперы — массовые протесты, стачки и т. п. Резоны бедных тут очевидны: стремление улучшить своё финансовое состояние и положение в обществе. И хотя классовую войну, как и всякую другую, начинать невыгодно, в ситуациях, когда положение оказывается хуже некуда, бедным приходится идти на крайнюю меру, дабы выбить из хозяев жизни свои базовые права. Ну или тогда, когда у людей возникает ощущение угрозы этим правам благодаря умелым манипуляциям СМИ, как это было в Украине в 2014 году. Тогда реальная угроза правам вышедших на майданы эгалитариев исходила не от власти, а от их же собственных лидеров. Хотя протестующие, увы, этого не понимали, не хотели понять и не признают по сей день.
Между тем исторически разжигателями классовой войны чаще всего становились именно богатые. Точнее, к ней приводит полномасштабное наступление на права бедных. Так получается, что всякий новый технологический уклад порождает огромное количество «лишних людей» — тех, чьи навыки и умения более не востребованы. Автоматизация труда рабочего, а сегодня и автоматизация труда умственного выбрасывают на улицы миллионы. И чем быстрее идёт научно-технический прогресс, тем агрессивнее становится либертарианская буржуазия в отношении простого человека. Тем меньшую роль в идеологии господствующих классов играют ответственность, гуманизм и идея гражданских свобод, и тем громче звучат призывы к радикальным решениям «проблемы» безработных, бездомных, душевнобольных и вообще всех незащищённых. На трампистском Fox News уже договорились до призывов к эвтаназии душевнобольных.
Классовая война может принимать различные формы. Например, расизма, который заметно обостряется под влиянием классовых факторов. В частности, в отношении людей африканского происхождения предубеждений куда больше, чем в отношении выходцев из Азии, прежде всего потому, что они ассоциируются с бедными. А бедность, как известно, не только криминальна, но и «заразна». На этом принципе, собственно, и строились в прошлом веке основы расовой гигиены.
В ХХ веке классовая война не прекращалась ни на минуту: галопирующий прогресс будто требовал её. И провоцировали её на каждом витке именно богатые. Первая мировая война, например, — попытка избавиться от бедных, отправив их на фронт: сгноить в окопах, заставить убивать друг друга всех, кто не вписался в рынок. Идеологии фашизма и нацизма — террор против бедных: от борьбы с профсоюзами и левыми партиями до попыток завоевать те страны, что беднее. Да и в странах антигитлеровской коалиции происходило всякое — одно только дело Сакко и Ванцетти чего стоит. А уж классовый характер Второй мировой и последовавшей за ней холодной войны даже ставить под сомнение смешно. «Крестовый поход против коммунизма» (так характеризовал свой курс Рональд Рейган) был ничем иным, как попыткой уничтожить государство, лишившее богатых безраздельной власти.
Либерализм ХХ века призывал к отказу от классовых войн, видя в них угрозу гражданским правам и свободам по обе стороны окопов. Запреты и моральный террор, нагнетание социальных фобий, затыкание ртов — прямое следствие классовой войны. Временами в отдельных богатых странах удавалось её погасить: либералы и социал-демократы совместными усилиями строили общество социального благополучия без потрясений. Главной силой тут была либеральная профессура, убеждавшая власть в необходимости сокращать разрыв между богатыми и бедными.
Однако после падения коммунизма в СССР идеи социальной гармонии и гражданских свобод были смыты либертарианской моралью и новым технологическим укладом, где человек всё больше превращается в «юнит» кибернетической матрицы. Бессмысленный юнит — ненужная нагрузка на систему. И вот мы имеем подавление левых, новую холодную войну и расползание горячих точек.
В парадигму новой классовой войны вписывается буквально всё, что происходит сегодня. Война в Украине — обе страны избавляются от «лишних людей». Европа получает ресурс, способный противостоять выходцам из глобального Юга, защищая эксплуатацию мигрантов и разрушение их стран через войны и террор. Но главное — взаимные обвинения Москвы и Киева в фашизме и одновременное заигрывание обеих сторон с ультраправыми за рубежом и внутри стран дискредитируют антифашизм хуже любых обвинений Трампа. Обе стороны охотно обучают и обкатывают боевиков-неонацистов из других стран.
А тут ещё и Израиль с геноцидом в Палестине. Вот и выходит, что пострадавшие от колониализма и нацизма славяне, народы колоний и евреи в глазах европейца дискредитировали себя до такой степени, что он уже и не понимает, почему все так прицепились к его прадедушке-офицеру Вермахта. «Сами-то чем лучше?» — вопрошает он. И, с его точки зрения, прав.
Позиция американских демократов по Украине привела к власти Дональда Трампа. Последствия войны в Украине ведут к власти трампистов в Европе. Мигрант стал основой нового рабочего класса, а значит антимигрантские выступления по сути антирабочие. В США федеральная миграционная полиция ICE действует аналогично украинским ТЦК: людей хватают прямо на улицах, люди в масках заталкивают их в автобусы для проверки документов. Самой уязвимой категорией становятся испано- и португалоговорящие выходцы из Южной Америки — индейцы, коренные жители континента. Под предлогом борьбы с криминалом армия вводится в американские города, устанавливаются блокпосты и посты наблюдения. На глазах у граждан готовится переворот, но люди предпочитают этого не замечать. На любые предупреждения реагируют так же, как украинцы в январе 2014-го: «конспирология».
ХХ век показал, что классовая война невыгодна богатым. Выиграть её они не могут в силу численного соотношения сторон, а «забитый» в Средневековье угнетённый класс нередко оказывается образованнее хозяев жизни. То же было и в начале прошлого века: промышленный рабочий нередко был умнее мелкого буржуа. Он разбирался в механизмах, понимал физику и геометрию, читал марксистскую литературу — философию передовую для своего времени. Очевидно, что рабочий-социал-демократ в сравнении с мракобесом-черносотенцем, цитировавшим в противовес Марксу Леонтьева, оказывался почти академиком.
Сейчас, на новом технологическом этапе, буржуазия снова уверовала в своё превосходство. Ставка делается на тотальную слежку и контроль через девайсы. И, конечно, на войну, которая должна резко сократить население Земли не только вследствие боевых действий, но и из-за коллапса международной логистики. Земля перенаселена, и буржуазия мечтает сократить народонаселение за счёт бедных и «расово неполноценных». Не за свой же счёт, в конце концов.
Более того, война цементирует социальную иерархию. Буржуазия видит в армейской субординации идеал государства, где ничто не угрожает её господству. Отчасти это правда. Недаром в милитаризирующейся Украине невозможны никакие протесты, кроме тех, что выгодны международным кураторам. А вот борьба за права — нет. Между тем война раздаёт оружие бедным. А средства слежки и контроля не работают против вооружённых людей. Да и производство самих девайсов зависит от международной логистики.
Разжигая классовую войну, буржуазия надеется усилить контроль. Однако получит лишь волну революций. Ибо война — не футбольный матч: в ней невозможно победить подкупом судей. В войне побеждает сильнейший. А сильнейшим всегда будет большинство.
