Когда Ханс Гигер рисовал концепт ксеноморфа для фильма Чужой, он вдохновлялся, в том числе, образом эрегированного пениса. Получившееся существо было ужасно, но в тоже время вызывало восхищение своей почти мистической силой. Между тем, представьте себе собственную реакцию, если бы в финале фильма оказалось, что Чужой лишён многочисленных челюстей, кислотной крови и щупалец, а представляет собой просто гигантский член на ножках. Примерно так воспринимается власть, когда внезапно лишается ореола таинственности. Мы готовы допустить, что она состоит если не из святых, то хотя бы из Чужих. Но не из примитивных же жуликов! Тем противнее наблюдать случаи, когда власть подтверждает худшие подозрения, как это случилось в России с вновь выдвинутой идеей принудительного труда для заключённых.
Напомню, 20-го мая глава ФСИН Александр Калашников как бы невзначай озвучил мысль, что почти 200 тысяч заключённых в РФ «имеют право на такое исполнение наказания, как принудительные работы». В короткий срок обсуждать тему бросились другие лица и издания, продвигающие правительственную повестку. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков был ожидаемо неконкретен («я не в курсе» Пескова уже стало поводом для шуток), но сама его реакция показывает, что идея в Кремле известна. Разумеется, либеральные силы бросились эту идею критиковать. Центристы и правые либералы сказали, что это насилие над личностью и возвращение к Гулагу (хотя Калашников на упреждение заявил, что «это другое»), леволибералы отметили, что это вовсе не исправительные работы, ведь заключенные будут трудиться не на благо общества, а для обогащения частных подрядчиков. Традиционалисты забыли свою, без шуток, справедливую критику системы частных тюрем в США, и принялись расхваливать инициативу. Если раньше они смаковали случаи, когда в Америке мотивированные бизнесом судьи выносили максимально строгие приговоры за незначительные нарушения, то сейчас они искренне уверены, что их лично подобное коснуться не может. Видимо, православная духовность русских олигархов такого не допустит.
Почему я говорю о примитивности данной информационной кампании? Она представляет собой звено в очень коротенькой цепочке «проблема-реакция». Мировой финансовый кризис, совпавший с пандемией, привели к двум моментам. Во-первых, масштабные меры количественного смягчения (то есть, безудержное печатание денег всеми эмиссионными центрами) заставило финансовые организации и владельцев крупных капиталов искать возможности для сберегательных инвестиций. Это вызвало ажиотаж на бирже, а также рост цен на недвижимость и строительные материалы. Когда на фоне невысокой потребительской активности растёт капитализация крупнейших богачей, следует очень четко понимать, что это не они разбогатели (их материальные активы остались прежними), это общество обеднело. Полученные из рук казначейств средства просто стремятся уйти туда, где они не сгорят в результате схлопывания биржевого пузыря.
Вторым моментом стало значительное уменьшение трудовой миграции в Россию. Тут сработали одновременно и карантинные меры и снижение привлекательности российского рынка труда для гастарбайтеров. Проблема настолько серьезна, что её неоднократно озвучивал сам Путин, в том числе, на встречах с руководством Узбекистана и Таджикистана.
Совместное действие этих двух факторов вызвало противоречие между желанием и возможностью вкладывать полученные финансы в такой реальный актив, как новая недвижимость. Российской олигархии просто не хватает дешевых рабочих рук. Однако, одними уговорами заманить иностранных работников, видимо не получается. Поэтому в какой-то светлой голове созрело тёмное решение, которое и озвучил Калашников. Если приезжие из Средней Азии не хотят трудиться на тяжёлых строительных работах за сущие копейки, следует заставить российских граждан.
История подсказывает и дальнейшие шаги власти, если она продолжит действовать в интересах крупного капитала.
Достаточно сделать невыплату кредита или коммунальных платежей уголовным преступлением, и должник превращается в практически бесплатного работника, который не сможет выбирать, где ему жить и куда ехать на работы. Если вы подзабыли школьный курс, то это классическая схема закабаления крестьян. Предки крепостных не были военнопленными рабами, это были люди, которые взяли кредит.
А как же общество и неужели власть не боится его реакции? Видимо, не боится. Об этом говорит заявление главы пресс-службы ФСИН Кристины Паньшиной, которая ничтоже сумняшеся сообщила, что некоторых заключенные «получают от 80 до 224 тыс. рублей», а это выглядит весьма привлекательно для большинства населения России. В дальнейшем пресс-службе пришлось признаться, что речь идет о нескольких единичных случаях, да и в этих случаях были учтены всевозможные премии и надбавки. Реально, по словам вице-президента российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Ивана Мельникова, зарплаты составляют 3-7 тысяч. Фактически Паньшина расписалась в том, что использовала анекдот в качестве аргумента. Это примерно то же самое, что рассказывать о пользе игры в казино на том основании, что в 2006-м старушка выиграла в Лас-Вегасе у «однорукого бандита» 10 млн. долларов.
На кого может быть рассчитана подобная аргументация? Видимо, на аудиторию, которая покупает циркониевые браслеты и звонит ясновидящим на шоу экстрасенсов. Похоже, представители российской власти так и воспринимают всё общество в целом. В конце концов, приняло же это общество поправки в Конституцию и пенсионную реформу после агитации такого же «высокого» уровня. Но если Конституция абстрактна, а до пенсии ещё нужно дожить, то столкнуться с полицией или судебными исполнителями придётся слишком значительной доле российского населения – в стране более 13 млн. проблемных кредитов физлиц, а размер просроченных долгов превысил триллион рублей. Если этих людей попытаются использовать как бесплатную рабочую силу для олигархии, они не станут возлагать надежд на тюремные заработки. Скорее, они увидят, что их власть это тот самый прототип ксеноморфа.
Слепота сверху вниз и прозрение снизу вверх, боюсь, может сыграть очень дурную роль для всего российского общества и государства. Здесь можно было бы напомнить, что либеральные демократические механизмы осуществления власти с её подотчетностью, прозрачностью и свободой слова как раз и являются выводом из горьких уроков истории. Фальсификация общественного мнения вызывает слепоту власти, а рано или поздно приводят к страшным социальным взрывам. Но это уже другой, долгий разговор. Если у нас останется время, конечно.
